Неточные совпадения
Как-то в жарком разговоре, а может быть, несколько и выпивши, Чичиков назвал другого чиновника поповичем, а
тот, хотя действительно был попович, неизвестно почему обиделся жестоко и ответил ему тут
же сильно и необыкновенно резко, именно вот как: «Нет, врешь, я статский советник, а не попович, а вот ты так попович!» И потом еще прибавил ему в пику для большей досады: «Да вот, мол, что!» Хотя он отбрил таким образом его кругом, обратив на него им
же приданное
название, и хотя выражение «вот, мол, что!» могло быть сильно, но, недовольный сим, он послал еще на него тайный донос.
С плоскогорья Лао-бей-лаза стекают два ключа: Кямту и Сигими-Бяса. Далее, с правой стороны, в Бикин впадают: река Бей-си-лаза, стекающая с горы
того же имени, маленький ключик Музейза [У-цзей (хе) — речка сепий.] и река Лаохозен [Лао-ху-цзен — опасающийся (этого места) тигр.], получившая свое
название от слова «лахоу», что значит «тигр». По рассказам удэгейцев, несколько лет назад появился тигр, который постоянно ходил по соболиным ловушкам, ломал западни и пожирал все, что в них попадалось.
Ни прислужить по-столичному, ни возвестить как следует приезд гостя он не умел, беспощадно перевирал фамилии, перепутывал
названия улиц и в довершение всего перенес в московскую квартиру
ту же нестерпимую неопрятность, которая отличала его в деревне.
Не могу с точностью определить, сколько зим сряду семейство наше ездило в Москву, но, во всяком случае, поездки эти, в матримониальном смысле, не принесли пользы. Женихи, с которыми я сейчас познакомил читателя, были единственными, заслуживавшими
название серьезных; хотя
же, кроме них, являлись и другие претенденты на руку сестрицы, но они принадлежали к
той мелкотравчатой жениховской массе, на которую ни одна добрая мать для своей дочери не рассчитывает.
Тем не менее это парижского вида учреждение известно было под
названием «вшивая биржа».
Та же, что и в старые времена, постоянная толпа около ящиков с горячими пирожками…
Склады и кабаки открывались в
тех же пунктах, где они существовали у Прохорова и К o, и открывалось наступательное действие понижением цены на водку. Получались уже технические
названия дешевых водок: «прохоровка» и «стабровка». Мужики входили во вкус этой борьбы и усиленно пропивались на дешевке. Случалось нередко так, что конкуренты торговали уже себе в убыток, чтобы только вытеснить противника.
Западный
же берег много счастливее; здесь влияние холодного течения смягчается теплым японским течением, известным под
названием Куро-Сиво; не подлежит сомнению, что чем южнее,
тем теплее, и на южной части западного берега наблюдается сравнительно богатая флора, но все-таки, увы, до Франции или Японии далеко.
Основан он в 1857 г.,
название же его Дуэ, или Дуи, существовало раньше и относилось вообще к
той части берега, где находятся теперь дуйские копи.
Этот лет по одним и
тем же местам называется охотниками «тяга»] издавая известные звуки, похожие на хрюканье или хрипенье, часто вскакивая с большим шумом из-под ног крестьянина, приезжающего в лес за дровами, также был им замечен по своей величине и отличному от других птиц красноватому цвету и получил верное
название.
В
той же старинной книжке гаршнепа называют волосяным куличком, но это перевод немецкого
названия, которое на Руси никому не известно. догадаться, почему русский народ не удостоил особенным
названием дупельшнепа и гаршнепа, а бекасу и вальдшнепу дал характерные имена.
Последуя
тому, что налагают на нас обычаи и нравы, мы приобретем благоприятство
тех, с кем живем. Исполняя предписание закона, можем приобрести
название честного человека. Исполняя
же добродетель, приобретем общую доверенность, почтение и удивление, даже и в
тех, кто бы не желал их ощущать в душе своей. Коварный афинский сенат, подавая чашу с отравою Сократу, трепетал во внутренности своей пред его добродетелию.
Некоторые глупые, дерзновенные и невежды попускаются переводить на общий язык таковые книги. Многие ученые люди, читая переводы сии, признаются, что ради великой несвойственности и худого употребления слов они непонятнее подлинников. Что
же скажем о сочинениях, до других наук касающихся, в которые часто вмешивают ложное, надписывают ложными
названиями и
тем паче славнейшим писателям приписывают свои вымыслы, чем более находится покупщиков.
Князь, однако
же, сообразил, сколько мог, что письмо было передано рано утром, чрез служанку, Вере Лебедевой, для передачи по адресу… «так
же как и прежде… так
же как и прежде, известному персонажу и от
того же лица-с… (ибо одну из них я обозначаю
названием „лица“-с, а другую лишь только „персонажа“, для унижения и для различия; ибо есть великая разница между невинною и высокоблагородною генеральскою девицей и… камелией-с), итак, письмо было от „лица“-с, начинающегося с буквы А…»
Между остальными
же первое место и первую роль занимал
тот, за которым числилось
название «сына Павлищева», хоть он и рекомендовался Антипом Бурдовским.
— И в скитах так
же живут, — неохотно отвечал Мосей. —
Те же люди, как и в миру, а только
название одно: скит… Другие скитские-то, пожалуй, и похуже будут мирских. Этак вон сибирские старцы проезжали как-то по зиме… С Москвы они, значит, ехали, от боголюбивых народов, и денег везли с собой уйму.
После моего выздоровления я начинаю помнить себя уже дитятей, не крепким и резвым, каким я сделался впоследствии, но тихим, кротким, необыкновенно жалостливым, большим трусом и в
то же время беспрестанно, хотя медленно, уже читающим детскую книжку с картинками под
названием «Зеркало добродетели».
Потихоньку я выучил лучшие его стихотворения наизусть. Дело доходило иногда до ссоры, но ненадолго: на мировой мы обыкновенно читали наизусть стихи
того же князя Долгорукова, под
названием «Спор». Речь шла о достоинстве солнца и луны. Я восторженно декламировал похвалы солнцу, а Миницкая повторяла один и
тот же стих, которым заканчивался почти каждый куплет: «Все так, да мне луна милей». Вот как мы это делали...
Те же светло-голубые глаза и улыбающийся взгляд,
тот же, составляющий почти одну линию со лбом, прямой носик с крепкими ноздрями и ротик с светлой улыбкой,
те же крошечные ямочки на розовых прозрачных щечках,
те же беленькие ручки… и к ней по-прежнему почему-то чрезвычайно идет
название чистенькой девочки.
То же самое замечание, и даже с большим основанием, может быть применено и к
той категории преступных действий, которая известна под
названием казнокрадства.
Хотя мы оба путешествовали по делам, от которых зависел только наш личный интерес, но в
то же время нас ни на минуту не покидала мысль, что, кроме личных интересов, у нашей жизни есть еще высшая цель, известная под
названием"украшения столбцов".
— Так позвольте мне рекомендовать себя: мы борцы одного и
того же лагеря. Если вы читали статьи под
названием:"Еженедельные плевки в пустопорожнее место" —
то это были мои статьи!
Это
название жгло меня, я старался уйти от него в подушку, я негодовал — и в
то же время, на что бы я не согласился, чего бы я не дал, чтобы только быть
тем счастливцем у фонтана!..
Он машинально зачеркивал выходящие полки и в
то же время вел своеобразную детскую игру: каждый раз, как вставал и называл свой полк юнкер, он по его лицу, по его голосу, по
названию полка старался представить себе — какая судьба, какие перемены и приключения ждут в будущем этого юнкера?
«Шкапы-кабысдохи» паслись на свободе, в вигвамах полуголые медно-красные индейцы сидели вокруг очага и пальцами, должно быть никогда не мытыми, рвали мясо, поджаренное тут
же на углях, и вместо хлеба ели из котелка горячие жареные орехи,
те самые, которые по пятаку за стакан с
той поры продавались разносчиками на улицах под
названием китайских орехов.
Совершенно неожиданно «Развлечение» перешло в собственность Ивану Андреевичу Морозову, книжнику-лубочнику с Никольской, издававшему копеечные листовки и разные «страшные» повести или романы известных писателей, но под другими
названиями, а
то и под
теми же, но авторы были другие.
— Вознесенская, Богоявленская — все эти глупые
названия вам больше моего должны быть известны, так как вы здешний обыватель, и к
тому же вы несправедливы: я вам прежде всего заявила про дом Филиппова, а вы именно подтвердили, что его знаете. Во всяком случае можете искать на мне завтра в мировом суде, а теперь прошу вас оставить меня в покое.
— Точно так
же, как и мне всякого рода belles femmes [красивые женщины (франц.).], и тут, знаете, может случиться
то, что описано в одном прекрасном романе Гете под
названием «Die Wahlverwandschaften». [«Избирательное сродство» (нем.).]
— Много, очень много! Я с восемьсот десятого года веду список
тому, и выходит, что от Соединенных Друзей отделилась Палестина; Директория — Владимир распалась на Елизавету, Александра и Петра [Соединенные Друзья, Палестина и пр. —
названия масонских лож.]! В пятнадцатом
же году в главной Директории существовали: Елизавета, Александр, Соединенные Друзья, а в Астрее — Петр, Изида и Нептун. Разве было что-нибудь подобное в Европе?
Мы оба обвинялись в одних и
тех же преступлениях, а именно: 1) в тайном сочувствии к превратным толкованиям, выразившемся в
тех уловках, которые мы употребляли, дабы сочувствие это ни в чем не проявилось; 2) в сочувствии к мечтательным предприятиям вольнонаемного полководца Редеди; 3) в
том, что мы поступками своими вовлекли в соблазн полицейских чинов Литейной части, последствием какового соблазна было со стороны последних бездействие власти; 4) в покушении основать в Самарканде университет и в подговоре к
тому же купца Парамонова; 5) в
том, что мы, зная силу законов, до нерасторжимости браков относящихся, содействовали совершению брака адвоката Балалайкина, при живой жене, с купчихой Фаиной Стегнушкиной; 6) в
том, что мы, не участвуя лично в написании подложных векселей от имени содержательницы кассы ссуд Матрены Очищенной, не воспрепятствовали таковому писанию, хотя имели полную к
тому возможность; 7) в
том, что, будучи на постоялом дворе в Корчеве, занимались сомнительными разговорами и, между прочим, подстрекали мещанина Разно Цветова к возмущению против купца Вздолшикова; 8) в принятии от купца Парамонова счета, под
названием"Жизнеописание", и в несвоевременном его опубликовании, и 9) во всем остальном.
— Огустел весь, — тяжело ответил дьякон и через минуту совсем неожиданно заговорил в повествовательном тоне: — Я после своей собачонки Какваски… — когда ее мальпост колесом переехал… хотел было себе еще одного песика купить… Вижу в Петербурге на Невском собачйя… и говорю: «Достань, говорю, мне… хорошенькую собачку…» А он говорит: «Нынче, говорит, собак нет, а теперь, говорит, пошли все понтерб и сетерб»… — «А что, мол, это за звери?..» — «А это
те же самые, говорит, собаки, только им другое
название».
«Так
же как и Иосиф Мэстр, я верю, что это закон божественный: два различных
названия для одной и
той же вещи.
В этот
же вечер добрый старик прочитал нам несколько отрывков из вновь написанного им сочинения под
названием «Увет молодому администратору», в коих меня особенно поразили следующие истинно вещие слова: «Юный! ежели ты думаешь, что наука сия легка, — разуверься в
том! Самонадеянный! ежели ты мечтаешь все совершить с помощью одной необдуманности — оставь сии мечты и склони свое неопытное ухо увету старости и опытности! Перо сие, быть может, в последний раз…»
Тот восторженный разговор, который я вел о необходимости покоряться законам даже в
том случае, если мы признаем, что закон для нас не писан — разве это не перифраза
того же самого «Гром победы раздавайся», за нераспевание которого я так незаслуженно оскорблен
названием преступника?
А между
тем из архивных дел достоверно усматривается, что некогда наш край процветал. Он изобиловал туками (как это явствует из самого
названия «Навозный»), туки
же, в свою очередь, способствовали произрастанию разнородных злаков. А от сего процветало сельское хозяйство. Помещики наперерыв стремились приобретать здесь имения, не пугаясь отдаленностью края, но думая открыть и действительно открывая золотое дно. Теперь — нет ни туков, ни злаков, ни золотого дна. Какая
же причина такого прискорбного оскудения?
Но, кроме
того, он предстал мне в свете неизвестного торжества, и, погрузясь в заразительно яркую суету, я стал рассматривать, что происходит вокруг; шел я не торопясь и никого не расспрашивал, так
же, как никогда не хотел знать
названия поразивших меня своей прелестью и оригинальностью цветов.
Прежде всего не узнаю
того самого города, который был мне столь памятен по моим в нем страданиям. Архитектурное обозрение и костоколотная мостовая
те же, что и были, но смущает меня нестерпимо какой-то необъяснимый цвет всего сущего.
То, бывало, все дома были белые да желтые, а у купцов водились с этакими голубыми и желтыми отворотцами, словно лацканы на уланском мундире, — была настоящая житейская пестрота; а теперь, гляжу, только один неопределенный цвет, которому нет и
названия.
Имя ерша, очевидно, происходит от его наружности: вся его спина, почти от головы и до хвоста, вооружена острыми, крепкими иглами, соединенными между собой тонкою пестрою перепонкою; щеки, покрывающие его жабры, имеют также по одной острой игле, и когда вытащишь его из воды,
то он имеет способность так растопырить свои жабры, так взъерошить свой спинной гребень и загнуть хвост, что
название ерша, вероятно, было ему дано в
ту же минуту, как только в первый раз его увидел человек.
— Не только полагаю, но совершенно определительно утверждаю, — объяснял между
тем Неуважай-Корыто, — что Чуриль, а не Чурилка, был не кто иной, как швабский дворянин седьмого столетия. Я, батюшка, пол-Европы изъездил, покуда, наконец, в королевской мюнхенской библиотеке нашел рукопись, относящуюся к седьмому столетию, под
названием:"Похождения знаменитого и доблестного швабского дворянина Чуриля"… Ба! да это наш Чурилка! — сейчас
же блеснула у меня мысль… И поверите ли, я целую ночь после этого был в бреду!
Одни
названия навели на меня какие-то необыкновенно тоскливые мысли, от которых я не мог отделаться ни насвистыванием арий из „Герцогини Герольштейнской“, ни припоминанием особенно характерных эпизодов из последних наших трактирных похождений, ни даже закусыванием соленого огурца, каковое закусывание, как известно, представляет, во время загула, одно из самых дивных, восстановляющих средств (увы! даже и это средство отыскано не мною, непризнанным Гамлетом сороковых годов, а все
тем же дедушкой Матвеем Иванычем!).
И конец этот
тем неизбежнее, что предприниматель второстепенный только к
тому и направляет свои усилия, чтобы ускорить обращение капитала, который недаром
же и
название носит"оборотного"…
И он так нагло захохотал им в лицо, что я вдруг совершенно ясно понял, какая подлая печать проклятия должна тяготеть на всем этом паскудном роде Хлестаковых, которые готовы вертеться колесом перед всем, что носит
название капитала и силы, и в
то же время не прочь плюнуть в глаза всякому, кто хоть на волос стоит ниже их на общественной лестнице.
Так говорит сам Наполеон, так говорят почти все французские писатели; а есть люди (мы не скажем, к какой они принадлежат нации), которые полагают, что французские писатели всегда говорят правду — даже и тогда, когда уверяют, что в России нет соловьев; но есть зато фрукт величиною с вишню, который называется арбузом; что русские происходят от татар, а венгерцы от славян; что Кавказские горы отделяют Европейскую Россию от Азиатской; что у нас знатных людей обыкновенно венчают архиереи; что ниема глебониш пописко рюскоф — самая употребительная фраза на чистом русском языке; что
название славян происходит от французского слова esclaves [рабы] и что, наконец, в 1812 году французы били русских, когда шли вперед, били их
же, когда бежали назад; били под Москвою, под Тарутиным, под Красным, под Малым Ярославцем, под Полоцком, под Борисовым и даже под Вильною,
то есть тогда уже, когда некому нас было бить, если б мы и сами этого хотели.
Но все
же передо мной в тяжелые минуты вставали глаза Изборского, глубокие, умные и детски-наивные… Да, он много думал не над одними специальными вопросами. Глаза мудреца и ребенка… Но, если они могут так ясно смотреть на мир,
то это оттого, что он не «увидел»
того, что я увидел. Увидеть значит не только отразить в уме известный зрительный образ и найти для него
название. Это значит пустить его так, как я его пустил в свою душу…
А Рудин заговорил о самолюбии, и очень дельно заговорил. Он доказывал, что человек без самолюбия ничтожен, что самолюбие — архимедов рычаг, которым землю с места можно сдвинуть, но что в
то же время
тот только заслуживает
название человека, кто умеет овладеть своим самолюбием, как всадник конем, кто свою личность приносит в жертву общему благу…
— Бери рубль, Трофимыч, беспутный, — завопила жена. — Из ума выжил, старый! Алтына [Алтын — старинное
название трехкопеечной монеты.] за душой нет, а туда
же, важничает! Косу тебе напрасно только отрубили, а
то —
та же баба! Как так — ничего не знамши… Бери деньги, коли уж часы отдавать вздумал!
Твое спокойствие мне всего дороже: ты не могла им наслаждаться, пока взоры света были на нас устремлены. Вспомни всё, что ты вытерпела, все оскорбления самолюбия, все мучения боязни; вспомни ужасное рождение нашего сына. Подумай: должен ли я подвергать тебя долее
тем же волнениям и опасностям? Зачем силиться соединить судьбу столь нежного, столь прекрасного создания с бедственной судьбою негра, жалкого творения, едва удостоенного
названия человека?
Так рассказывал простой, немудрый рыбак наивное давнее сказание. Спустя
же несколько дней я узнал, что у господней рыбы есть еще другое
название Зевсова рыба. Кто скажет: до какой глубины времен восходит
тот апокриф?
Название девяноста лошадей на одну и
ту же букву дело далеко не легкое.
В
том же декабре было два бенефиса: Мочалов дал «Поликсену», трагедию Озерова, а Синецкая — большую комедию в стихах, в пяти действиях, сочинения Головина, под
названием «Писатели между собой».
В
том же генваре, в бенефис г-жи Синецкой, он поставил комедию-балет в трех действиях, подражание Шекспиру, под
названием «Батюшкина дочка, или Нашла коса на камень», и сцены: «Ермак, представление, взятое из сочинений И. И. Дмитриева».